Ebook: Свобода воли как проблема европейского морального сознания (Очерки истории: от Гомера до Лютера)

Давняя традиция теоретического рассуждения требует пояснить его задачи, очертить круг разбираемых вопросов и показать, как они возникли. Этому доброму правилу старались следовать, во всяком случае, со времен Платона и Аристотеля. Автор предлагаемой читателю работы должен признаться, что приступает к разъяснению своего замысла с некоторой неохотой и даже трепетом. Вопросы, о которых пойдет речь, не имеют (и весьма часто в принципе не могут иметь) однозначных и окончательных ответов. Поэтому моя небольшая книжка никак не уменьшит интеллектуальную тревогу того, кто даст себе труд прочесть ее до конца. Я, быть может, вообще предпочел бы обойтись без вступления, полагая ввести читателя в суть дела по ходу изложения. И все же некоторые предварительные замечания будут небесполезны.

По замыслу эта книга представляет собой ряд размышлений о некоторых аспектах и некоторых периодах истории того, что принято называть «проблемой свободы воли». Если угодно, книгу можно рассматривать как цепочку очерков, или «этюдов», объединенных общей канвой. Однако она ни в коей мере не претендует на систематическое изложение истории проблемы (даже внутри определенного исторического периода или отдельной эпохи); внимание автора обращено, скорее, к важнейшим «узловым» пунктам (этим объясняется достаточно свободная композиция).

Я предпочел бы назвать книгу (в духе старых добрых традиций), например, «Опытом критического обзора мнений крупнейших авторитетов о природе и свойствах человеческой воли и свободы». Но современные обычаи, которым тоже нужно отдавать дань, рекомендуют название академически-сухое и точное, в котором желательно присутствие понятий и имен, характеризующих предмет исследования.

Имена Гомера и Лютера указывают на период от греческой архаики до позднего средневековья. Возникает необходимость сказать несколько слов о том, почему избраны именно эти эпохи и в каком объеме они рассматриваются. Прежде всего, такова сфера личных интересов автора этой книги.

Объективно же — античность есть для нас начальный хронологический пункт всякой рефлексии; христианство конституировало те общие формы, в которых существует и, видимо, впредь будет существовать европейская культура. В пределах античности я касаюсь большинства узловых пунктов (правда, с разной степенью подробности); эти пункты приблизительно совпадают с основными этапами истории античной философии. В пределах патристики мой интерес сосредоточен в основном на Августине — не только крупнейшем систематизаторе античной и христианской проблематики свободы, но и открывателе принципиально новых путей. Ранняя, зрелая и особенно поздняя схоластика рассматриваются лишь в тех пределах, какие я считаю разумными для настоящего изложения. Такова, в самых общих чертах, схема книги, рассмотренная извне. Некоторые детали я поясню немного ниже.

Что без некоторых посылок не обойтись ни в каком рассуждении — вещь достаточно очевидная. «Иллюзия не в том, — писал Поль Рикер, — чтобы искать отправной пункт, а в том, чтобы искать его без предпосылок. Не бывает философии без предпосылок». Поэтому я начну с пояснения посылок, оговорив заранее, что многие из них нужно будет принимать просто в виде аксиом или полезных, как говорят, «но-мотетических гипотез».

Примем, что всякое моральное философствование начинается с рефлексии относительно мира и положения в нем человека. В мире человек совершает определенные действия. Сколько существует философия, столько же существует и тайна, окутывающая человеческое действие, некая «мистика делания». Примем далее, что философия (но не философствование]) принципиально пред ставима лишь как история самой же себя. Стало быть, мы находимся в ситуации, когда нам в каждом случае приходится иметь дело с историческим временем.

Историческое время есть та единственная реально данная нам (как бы ни относиться к этому) среда, в которой может происходить кристаллизация понятий (которые лишь со временем — хотя далеко не всегда — становятся настоящими, строгими понятиями) о некоторых свойствах отношения человека к миру. Питательной средой их формирования можно считать прасимвол, прамиф, «нормативную» экзистенциальную ситуацию, побуждавшую к созданию такого мифа, или что-нибудь еще — это не меняет существа дела; впредь мы будем иметь дело с понятиями, объем которых, правда, еще предстоит выяснить.

Как бы то ни было, человек, отважившийся размышлять о мире, с некоторого времени начал ощущать некое «беспокойство» по поводу того, что связывает его с миром, а что отделяет, по поводу того, на что он в этом мире способен, — идет ли речь об «умном» делании (созерцании, приобщении к первоначалу) или же о деятельности эмпирически-практической. Это значит, что всякая активность человека в мире с известного начального момента (который всегда останется тайной) приобрела беспокойный статус проблемы.

Попытки решать ее привели со временем к вычленению особой сферы смыслов, характеризующих некоторые внутренние основания и условия человеческой деятельности. Сфера этих смыслов в новоевропейской традиции обозначается понятиями «воля» и «свобода». Первое из них, как принято считать, характеризует способность определять себя к достижению известной цели (стало быть, подразумевает способность представлять некоторые объекты в качестве достойных стремления); второе обозначает совокупность гипотетических условий, при которых решение и действие «зависят от» субъекта, то есть, не детерминированы внешней по отношению к нему причинностью. Понятие «свобода» может, следовательно, выражать специфические условия существования самой воли, что в новоевропейской традиции передается понятием «свобода воли» (некоторая тавтологичность этого выражения не должна смущать нас в настоящий момент). Для всех трех понятий весьма важен нравственный аспект их значения.

С самого начала я должен заметить, что моей целью не является исследование понятий «свобода» и «воля» по отдельности. Напротив, они интересуют меня лишь в их взаимной связи, в их внутреннем и особенно нравственном значении. Тем самым мое дальнейшее рассуждение может быть представлено как очерки истории некоторых типов античного и европейского морального сознания.